Многочисленные западные медиа обсуждали в последние дни драматичное убийство в Санкт-Петербурге пророссийского блогера и бывшего грабителя из Макеевки Максима Фомина, известного как Владлен Татарский. Российским заявлениям о причастности к этому происшествию украинских спецслужб поверили немногие. В The Times, например, написали, что “убийство, похоже, отражает раскол среди путинских элит, ожесточение внутренней политики и бандитское мышление, которое доминирует в России в период войны. Похожее убийство произошло в прошлом августе, когда бомба взорвалась в машине дочери одного из путинских ультранационалистических гуру, Александра Дугина. Тогда тоже обвинили украинцев, но наибоее достоверное объяснение - это что убийство было частью внутренней междоусобицы за внимание российского лидера. Военные блогеры критиковали скромные достижения генералов на поле боя. Это помогло продвинуть интересы Евгения Пригожина, главы наемнической группы “Вагнер”. … Обычно Пригожин использует социальные сети, чтобы потребовать больше боеприпасов, жалуясь, что российские генералы блокируют путь к победе России. … Распространяя эти взгляды, Фомин - его взорвали в кафе, которое раньше принадлежало Пригожину - нажил себе немало врагов в более консервативных высших военных кругах. Первое подозрение - на него нацеливались либо внутренние оппоненты группы “Вагнер”, или те, кто завидовали его влиятельности в Кремле.” “У нас сильная линия обороны. Но нам нужна сильная контратака” Бахмут не сходит со страниц западных изданий уже который месяц. Иностранные журналисты продолжают писать об огромных потерях обеих сторон, но теперь также все больше - о возможном поражении россиян. “Через шесть недель после прибытия на помощь в защите Бахмута, люди из Тактической группы “Адам”, одной из самых эффективных боевых частей, демонстрировали осторожную уверенность, что они переломили ситуацию против российских войск, которые пытаются окружить и захватить город, - говорилось, например, в тексте The New York Times. - “Враг исчерпал все свои резервы”, - сказал командир, 40-летний полковник Евгений Межевикин. … Полковник Межевикин сказал, что уверен, что украинские силы смогут продолжать удерживать город и теснить российские войска. Если украинцы сохранят свои нынешние достижения, бои последнего месяца в Бахмуте могут оказаться поворотным моментом для украинской обороны против России, не только остановив новейшее российское продвижение, но и подготовив нанесение нокаутирующего удара, сказал он. Свежие украинские штурмовые бригады заканчивают подготовку, сказал он. “Мы удерживаем врага тут немного дольше и даем им его опрокинуть”, - сказал он. … На северных и южных окраинах города, где российские войска пытались окружить Бахмут взятием в клещи, россияне сталкивались с самыми мотивированными украинскими частями и потеряли благоприятные условия, сказал он. “Когда они пытаются усилить свои части, провести ротацию, их разбивают в самом начале”, - добавил он. Тем не менее, центр Бахмута остается горячей точкой, где российские войска все еще атакуют значительными силами, сказал командир: “Все, что им осталось, это пытаться продвинуться через город, потому что здания защищают их от огня”.” Как говорилось дальше в тексте, “по свидетельствам украинских солдат, которые воюют в городе, российские войска сконцентрировали свои усилия на продвижении через центр города с использованием тяжелой артиллерии и бомбардировок, сокрушая сопротивление блок за блоком. Некоторые украинские части понесли тяжелые потери и требовали ротации или усиления другими частями. “Этот бой - это какое-то стрельбище с параллельным поливанием нас артиллерией, - написал один украинский солдат в приложении Телеграм. - Они разрушают город. Кажется, была новая волна штурмов сегодня со свсех сторон на севере, на юге, короче, хотя все наши позиции удерживаются, тут стало чрезвычайно сложно”. (Очень свободный перевод NYT, дословно было написано: “Эта битва - какое-то стрельбище с параллельным поливанием нас артой. На центр больно смотреть, здание, где был “Алло”, вообще побитое пожарище. Юг и Север, все наши позиции стойкие, но накатывания пидаров не прекращаются. … Не знаю, что должно случиться, чтоб мы не удержали город, пока шансов у пидаров окружить нас не вижу, да только тут все меняется изо дня на день”. - “ОстроВ”) Сергей Филимонов, командир штурмовой роты на северной окраине города, тоже описал тяжелые бои и поставил под вопрос удерживание города ценой некоторых из его лучших сил специального назначения”. В NYT рассказали также о том, как погиб Герой Украины Дмитрий Коцюбайло: “В начале марта Коцюбайло, больше известный под позывным Да Винчи, и Филимонов, его друг, были вызваны дать отпор российскому продвижению на северной окраине Бахмута, которое грозило потерей единственной асфальтированной дороги в город. Они успешно отбили российские войска, очистив три лесополосы. Когда часть Филимонова прижало к земле российским огнем, сказал он, Да Винчи штурмовал следующую полосу и спас их. Россияне отплатили опустошительным артиллерийским огнем, и через три дня Да Винчи был смертельно ранен в шею и грудь шрапнелью. … Россияне, между тем, остановились, сказал он, соглашаясь с командиром Тактической группы “Адам”. “Сейчас они стоят, - сказал Филимонов. - У нас сильная линия обороны. Но нам нужна сильная контратака”. Как отметили некоторые другие командиры, в российской обороне есть слабости и бреши. “Так же, как они могут окружить нас, они могуть быть окружены нами, если мы пробьем их оборону в каком-то месте”, - сказал Филимонов”. “Нас встретили криками, побоями, унижениями” Обращая внимание на сторону РФ в боях за Бахмут, западные медиа зачастую подчеркивают массовое присутствие бывших заключенных российских тюрем. The New York Times написал о том, что происходило в это время с некоторыми украинскими - не в Бахмуте, в Херсоне. “Это было в прошлом октябре, украинские войска усиливали продвижение, которое в итоге освободило южный город Херсон. Когда российские оккупационные войска готовились отступать, они забрали с собой 2500 украинских осужденных из городских тюрем, включая (Александра) Федоренко. … “Нас встретили криками, побоями, унижениями, - сказал 47-летний Федоренко, который отбывал наказание в Херсоне за кражу, описывая свое знакомство с тюрьмой, которую контролировали россияне. - Лицом в землю, не смотри, не говори, и удары, удары, удары”,” - начинался текст NYT. “Поведение россиян озадачило осужденных с самого начала, потому что никто, включая, как оказалось, и их новых тюремщиков, не особенно представляли, что с ними делать, - говорилось дальше в тексте американского издания. - Сначала заключенных преимущественно предоставили самим себе в их украинских тюрьмах. Затем, неожиданно и без объяснений, переправили на территорию под контролем россиян. Но ничто не подчеркивало бессистемного отношения к ним лучше, чем то, что случилось, когда некоторые из них подошли к концу своих сроков. Заключенные были приятно удивлены, когда российские охранники пришли, чтобы сопроводить их из тюрьмы, когда их сроки завершились. Но на выходе их ожидал еще больший шок: некоторые были немедленно снова помещены под стражу российской полицией и обвинены в нарушении миграционных законов; их оштрафовали, вменив им незаконный въезд в страну. “Меня спросили: “Как ты попал в Россию?” - Рассказал Руслан Осадчий, еще один херсонский заключенный. - Вы ввезли меня сюда, под дулами автоматов!”” В The New York Times рассказали, что украинские власти оставили херсонских заключенных закрытыми под присмотром немногочисленного персонала. Заключенным не хватало еды, так что иногда они питались только раз в день. Когда обстрелы стали ближе, оккупационная администрация города переместила заключенных из четырех херсонских тюрем в одну дальше в тылу; таким образм в месте, рассчитанном на 500 человек, оказалось 2500. Потом их перевезли в Крым, где по прибытии сразу избили. “Сначала херсонские заключенные думали, что их будут вынуждать вступать в батальоны осужденных, которые формировала российская наемническая группа “Вагнер”. Но рекрутеры “Вагнера” приходили и уходили, не принимая даже тех немногих украинцев, которые вызывались добровольцами. С ходом времени Федоренко и его товарищи все чаще задавались вопросом: Почему они в России? Их не заставляли рыть российские оборонительные укрепления, не было также попыток обменять их на российских военнопленных в Украине”. По словам корреспондентов NYT, “в России тюремные чиновники предложили украинским заключенным российские паспорта, но взяли их немногие. Некоторые отказались по патриотическим соображениям, другие из страха быть наказанными правительством в Киеве. “Я живу седьмой десяток. Как я могу вдруг принять российское гражданство, если я украинец?” - Сказал Анатолий Корин, который отсиживал срок в Херсоне за кражу”. Тем из насильно вывезенных украинских бывших заключенных, кому все же удалось выйти на свободу, уехать из России помогли сотрудники и волонтеры международной организации Unmode. Сначала, при их поддержке, бывшие заключенные смогли пересечь российско-грузинскую границу. “Из Грузии Федоренко и примерно 15 других херсонских заключенных в конце концов добрались домой, в основном через Молдову, которая граничит с их родиной. Оттуда они направились по домам, но некоторых задержали сотрудники украинской разведывательной службы; их допрашивали по 12 часов и заставили пройти полиграф, подозревая в коллаборационизме. Будучи уже в Украине, Федоренко рассказал, что стал волонтером Unmode, чтобы помогать соотечественникам, которые до сих пор находятся в российских тюрьмах, и что он надеется оставить профессиональное воровство. После лет заключения, сказал он, он не готов идти добровольцем в армию, но будет воевать, если его мобилизуют. “Все ненавидят эту Российскую Федерацию, потому что мы все знаем, что мы там никто, - сказал он по телефону из своего родного города в центральной Украине. - Потому что там не уважают никаких законов, особенно если ты заключенный”,” - процитировали в The New York Times. “Женщина, которая никогда не спит” Наконец, The Washington Post рассказал о том, как украинское государство обретает и удерживает не только свои территории, но и влиятельных союзников. Героиня его оригинальной статьи - посол Украины в США Оксана Маркарова. Текст начинается с обращения внимания на присутствие Маркаровой на всех значимых вечеринках в Вашингтоне. “В Вашингтоне очень серьезно относятся к тому, чтобы видеть и быть увиденными, и насчитывание большого количества приглашений может быть живительным ресурсом самоутверждения для эго политического класса, - пояснял корреспондент американского издания. - Для Маркаровой, быть вовлеченной … на самом деле ближе к вопросу жизни и смерти. Она - лицо ее страны в этой важнейшей иностранной столице в период, когда Украина не может позволить себе ничего другого кроме как быть сверхвидимой среди влиятельных американцев”. “Маркарова описывпет себя как стеснительную; была б ее воля, она бы отклоняла большую часть приглашений. Проводить вечера среди богатых и влиятельных, с бесплатными барами и канапе, в то время как похищают детей, а часть страны прилагает все усилия, чтобы поддержать электро- и водоснабжение, может быть “трудновыносимым”, говорит она. Дипломат военного времени - не та работа, которую представляла себе бывшая министерка финансов, начиная работу послом за несколько недель до конфликта. Живя между двумя часовыми зонами (Киев отдален на семь часов), длинными рабочими днями и ночными развлечениями, Макарова известна, по словам одного из ее коллег в посольстве, как “женщина, которая никогда не спит”.” В The Washington Post отметили, что “перед мероприятиями Маркарова просит у организаторов список гостей, а иногда и совета относительно важных людей для беседы. На деле, однако, ей редко приходится кого-то искать. Вокруг нее образовываются очереди, часто с того момента, как она приходит. Ее спрашивают, как можно помочь, просят о новой информации относительно военных действий, у нее интересуются делами ее семьи (у нее четверо детей) и ее собственными делами. На этот вопрос ответить сложнее всего. Она общается со столькими людьми, со сколькими может, иногда выступает с речью, но редко остается надолго. На ужинах она держит телефон при себе - бестактность, которой у нее есть хорошее оправдание: в Украине сохранется военное положение, она должна быть на связи 24/7”. “В большинстве городов выход на вечеринку считается хорошим времяпрепровождением. Но это не всегда так в Вашингтоне, где это так же часто называют “рабочим вечером”. “Обычно у таких вещей есть цель, это не просто бездумное развлечение”, - сказала Мари Йованович, бывшая посол США в Украине. У каждой вечеринки можеть быть цель: сбор информации, неформальные переговоры, построение отношений. “Когда вы делите с кем-то хлеб, это несколько иной способ знакомиться с людьми и завоевывать доверие, - сказала Йованович. - Скажу о себе, как интровертка: это тяжелая, но важная работа”. Маркарова в этом хороша, утверждают люди, которые говорили с The Washington Post о ее навыках общения: проницательная, очаровательная, хорошая слушательница и отличная рассказчица”, - говорилось также в его тексте. Обзор подготовила Софья Петровская, “ОстроВ”
